Кумысные вирши


1

Благословен степной ковыль,
Сосцы кобыл и воздух пряный.
Обняв кумысную бутыль,
По целым дням сижу как пьяный.

За печкой свищут соловьи
И брекекекствуют лягушки.
В честь их восторженной любви
Тяну кумыс из липкой кружки.

Ленясь,смотрю на берега...
Душа вполне во власти тела-
В неделю правая нога
На девять фунтов пополнела.

Видали ль вы,как степь цветет?
Я не видал,скажу по чести;
Должно быть милый божий скот
Поел цветы с травою вместе.

Здесь скот весь день среди степей
Навозит,жрет и дрыхнет праздно
(такую жизнь у нас,людей,
Мы называем буржуазной).

Благословен степной ковыль!
Я тоже сплю и обжираюсь,
И на скептический костыль
Лишь по привычке опираюсь.

Бессильно голову склоня
Качаюсь медленно на стуле
И пью. наверно,у меня
Хвост конский вырастет в июле.

Какой простор! вон пара коз
Дерется с пылкостью аяксов.
В окно влетающий навоз
Милей струи опопанакса.

А там ,в углу,перед крыльцом
Сосет рябой котенок суку.
Сей факт с сияющим лицом
Вношу как ценный вклад в науку.

Звенит в ушах,в глазах,в ногах,
С трудом дописываю строчку,
А муха на моих стихах
Пусть за меня поставит точку.

2                                                         

Степное башкирское солнце                                        
Раскрыло сияющий зев.                                            
Завесив рубахой оконце,
Лежу,как растерзанный лев,
И с мокрым платком на затылке,                                   
Глушу за бутылкой бутылку.                                       

Войдите в мое положенье:                                         
Я в городе солнца алкал!                                         
Дождался-и вот без движенья,
Разинувши мертвый оскал,
Дымящийся,мокрый и жалкий,                                       
Смотрю в потолочные балки.                                       

Но солнце,по счастью,залазит                                     
Под вечер в какой-то овраг                                       
И кровью исходит в экстазе,
Как смерти сдающийся враг.
Взлохмаченный,дикий и сонный,                                    
К воротам иду монотонно.                                         

В деревне мертво и безлюдно.                                     
Башкиры в кочевья ушли,                                          
Лишь старые идолы нудно
Сидят под плетями в пыли,
Икают кумысной отрыжкой                                          
И чешут лениво под мышкой.                                       

В трехцветном окрашенном кэбе                                    
Помещик катит на обед.                                           
Мечеть выделяется в небе.
Коза забралась в минарет,
А голуби сели на крышу-                                          
От сих впечатлений завишу.                                       

Завишу душою и телом-                                            
Ни книг,ни газет,ни людей!                                       
Одним лишь терпеньем и делом                                     
Спасаюсь от мрачных идей:
У мух обрываю головки
И клецки варю на спиртовке.                                      

3                                                         

Бронхитный исправник,                                            
Серьезный,как классный наставник,
С покорной тоской на лице,
Дороден,задумчив и лыс,                                          
Сидит на крыльце и дует кумыс.                                   

Плевритный священник
Взопрел,как березовый веник,

Отринул на рясе крючки,
-тощ,близорук,белобрыс-
Катарный сатирик,очки и дует кумыс.
Истомный и хлипкий,как лирик,
С бессмысленным пробковым взглядом,
Сижу без движения рядом.
Сомлел,распустился,раскис и дую кумыс.

"в полтаве попался мошенник",-
Читает со вкусом священник.
"должно быть,из левых",-
Исправник басит полусонно.
А я прошептал убежденно:
"из правых".

Подходит мулла в полосатом,
Пропахшем муллою халате .
Хихикает...сам-то хорош!-
Не ты ли,и льстивый и робкий,
В бутылках кумысных даешь
Негодные пробки?

Его пятилетняя дочка
Сидит,распевая,у бочки
В весьма невоспитанной позе.
Краснею,как скромный поэт,
А дева,копаясь в навозе,
Смеется:"бояр!дай канфет!"

"и в риге попался мошенник!"
Смакует плевритный священник.
"повесить бы подлого витте",-
Бормочет исправник сквозь сон.
"за что же?!" и голос сердитый
Мне буркнул: "все он..."

Пусть вешает.должен цинично
Признаться,что мне безразлично.
Исправник глядит на муллу
И тянет ноздрями:"вонища!"
Священник вздыхает:"жарища!"
А я изрекаю хулу:
"тощища!!"

4

Поутру пошляк-чиновник
Прибежал ко мне в экстазе :
"дорогой мой,на семь фунтов
Пополнел я с воскресенья..."

Я поник главою скорбно
И подумал:если дальше
Будет так же продолжаться,
Он поправится,пожалуй!

У реки,под тенью ивы                                             
Я над этим долго думал ...                                       
Для чего лечить безмозглых,                                      
Пошлых,подлых и ненужных?                                        

Но избитых возраженьем                                           
Сам себя опровергаю:                                             
Кто отличит в наше время                                         
Тех,кто нужен от ненужных?                                       

В самых редких положеньях                                        
Это можно знать наверно:                                         
Если марков захворает,
То лечить его не стоит.

Только марковы к несчастью,
Все здоровы,как барбосы,-
Нервов нет,мозгов два лота
И в желудках много пищи...

У реки под тенью ивы
Я рассматривал природу-
Видел заросли крапивы
И вульгарнейшей полыни.

Но меж ними ни единой
Благородной пышной розы...
Отчего так редки розы?
Отчего так много дряни?!

По степям бродил в печали:
Все коровник да репейник,
Лебеда, полынь,поганки
И глупейшая ромашка.

О,зачем в полях свободно
Не растут иные злаки-
Рожь,пшеница и картошка,
Помидоры и капуста?

Почему на хмурых соснах
Не качаются сосиски?
Почему лопух шершавый
Не из шелковых волокон?

Ах,тогда б для всех на свете
Социальная проблема
Разрешилась моментально...
О,дурацкая природа!

Эта мысль меня так мучит,
Эта мысль меня так давит,
Что в волнении глубоком
Не могу писать я больше...

	****
	1909
Чебени